КОРОЛЬ И КЛОУН

(ОЛЕГ ТАБАКОВ)

Самым интересным парадоксом на творческом пути Табакова Олега Палыча было явление его в образе Обломова («Несколько дней из жизни Обломова», Н. Михалков). Актерский шедевр припечатался к человеку, начисто лишенному в жизни обломовских черт. Порывая с аналогией, скажу, что сегодняшний глубоко национальный характер, столь разнообразно воплощенный в цепочке отечественных героев — от гоголевского Акакия Акакиевича до толстовского Протасова (полагавших, что, делая что-либо, он тем самым приумножает зло в жизни), Табаков реализует убеждение, что деятельность, инициатива умножает добро. От одного перечисления его сегодняшних должностей рябит в глазах: художественный руководитель МХАТа и «Табакерки», педагог в Московской школе-студии, организатор первой и единственной пока в Америке драматической школы (Институт высшего театрального образования и Летняя театральная школа им. К.С. Станиславского при Гарвардском университете) и т.д. и т.п. И все это соединено в одном человеке. Перечислять возможности Табакова — значит описать хорошо смазанный, всегда спешащий от слов к делу механизм учреждения, со многими службами и линиями связи.
— А мечта на оставшееся время? — настаиваю.
— Хотел бы знать, сколько времени доведется видеть Пашку (маленького сына). Вот дожить бы, чтобы увидеть, как он вырастет, каким будет. Увидеть Полину (внучку) замужем. Сейчас ей двенадцать.
Оглядываю его сегодняшний кабинет во МХАТе. Фотография с Марчелло Мастроянни.
— После «Очей черных» у Никиты Михалкова, — поясняет Олег Павлович, — хотели вместе еще поработать, возник интересный проект, но что-то не состыковалось.
Акварельные пейзажи, удивительно теплые, с прозрачными стволами на фоне неба. Четыре картины Фомичева. И то и другое повесил, осваивая кабинет Олега Николаевича Ефремова.
Над письменным столом — фотопортреты основателей и продолжателей: К.С. Станиславский, В.И. Немирович-Данченко, В.О. Топорков (учитель Табакова), О.Н. Ефремов. А еще — живописный портал входа в театр «Табакерка», который Олег Павлович по-прежнему возглавляет. Спрашиваю:
— Что чувствовали 20 лет назад и что сейчас, выходя на сцену? Есть разница?
— Разницы почти нет. Это всегда радость, подъем, когда физически здоров, в хорошей форме.
— Что предпочитаете — сниматься в кино или играть в театре?
— Кино — это другое, — уклоняется он от прямого ответа. — Театр — это живая игра, напротив тебя — зритель, ты его каждый раз обязан убедить в чем-то, заставить поверить, что это происходит единственный раз. А кино — это пятьдесят процентов искусства, пятьдесят — производства. Как ты снимешься — уже не подправишь, это застывает, как воск.
Но сколько бы названий не было в пресс-релизе Табакова, сколько бы обязанностей, ежедневных, независимых от места пребывания (его мобильный телефон, думаю, самая часто прижимаемая к щеке подруга), все равно Табаков — это актер.
— В чем смысл той жизни, которую вы прожили, и той, которая вам суждена судьбой? — спрашиваю, чтобы утвердиться в этом мнении.
— Не меняться. Я по природе — созидатель, собиратель. В моей жизни один стержень — театр.
Я люблю цитировать его слова, когда ему подсовывают мысль о том, что все нынче покупается и продается, что PR может раскрутить любую посредственность в знаменитость, общедоступную звезду, «Понимаешь, в чем штука, — как-то сказал он мне, — ведь с нашей профессией — как обстоит дело? Вот он вышел на сцену, и через две минуты публике ясно — перед ней актер или не актер».
Табаков справедливо полагает, и я с ним полностью солидарна, что среднего профессионала в искусстве можно вылепить. Настоящий талант — никогда. Нельзя притвориться гением, никакая мистификация не может сочинить Уланову, Качалова или Эйзенштейна. Амплитуда актерских возможностей Табакова очень широка. Табаков может быть на сцене Моцартом и Сальери, Матроскиным и Петром Адуевым, старым Ванькой Жуковым («Комната смеха») и продавщицей («Всегда в продаже»), пожилым инвалидом, которого убивает ребенок («Три истории» К. Муратовой) и Талейраном («Ужин» Ж.-К. Брисвиля). Переход из одного образа в другой происходит без надрыва, долгих предварительных усилий, в этом смысле в Табакове есть нечто моцартианское.
— Как боретесь с народной любовью, с тем, что повсеместно узнаваемы, каждый норовит дотронуться, выхватить на память шарф?
— Я с ней не борюсь. Я отношусь к всенародной любви всегда с нежностью, признательностью и уважением. Не могу сказать, что стою на коленях, но уважаю всегда и стараюсь соответствовать. С годами это усугубляется. Нередко, когда на улице Горького со мной здороваются люди, я вспоминаю, что должен соответствовать этому. В моем актерском детстве говорили как о сказке, как о легенде — о том, как здоровались с Василием Ивановичем Качаловым. Несмотря на все мое честолюбие, все-таки не могу сравнивать себя с Василием Ивановичем Качаловым, а вот чувство ответственности растет с годами. В молодости ждешь этого, мечтаешь о всенародном признании, в зрелости неоднократно оно бывало дискомфортно, особенно в годы длинного романа с Мариной Вячеславовной Зудиной. Но, что делать, «человек за все платит сам, — пишет Алексей Максимович Горький, — за веру, за неверие, за любовь, за ум человек за все платит сам. И поэтому он свободен».
Спешу заметить, что Качалову было «легче» — от него не требовали телевизионных клипов, интервью, он не был растиражирован на миллионах фотографий.
Вспоминаю ослепительные фотографии Табакова с Зудиной, на сцене, на отдыхе, с ребенком, в кругу друзей, вспоминаю и их неразлучность, их жизнь взахлеб во время фестиваля «Рождественская карусель» в Париже.
— Можно любить нескольких женщин сразу? — спрашиваю.
— Нет. Ничего не получится. Проверено, что я не могу. В моей жизни случалось раза два, но было очень стыдно перед собой.
— Считаете ли себя богатым человеком?
— Богатым — нет, но жизнь своей семьи, своего сына уже обеспечил. Даже если перестану работать. Дважды терял деньги в момент «обвала». Немалые деньги, которые лежали в банках.
— За что не жалуете рекламу?
— Нет вотума доверия. На 98 % сегодняшняя наша реклама не соответствует моим представлениям о качестве товара. Будь то реклама художественного события или мужского одеколона.
— С каких лет начали сниматься?
— С двадцати. Фильм «Саша» на Мосфильме.
— В скольких фильмах удалось сняться?
— Ребята чествовали меня в юбилей и вычислили: за сорок пять лет трудовой деятельности — сто фильмов.
— Если возникает ситуация и надо выбрать: жизнь (свидание, чья-то болезнь, страсть) или искусство (выступление, репетиция, съемки на телевидении) — что предпочтете?
— Вопрос вечный и достаточно искусственно поставленный для человека, занимающегося моим ремеслом — актерским. Актерская профессия — профессия солдатская, требующая дисциплины и исполнения. Холодно — надо играть, грустно — надо играть, умер кто-то из близких — надо играть, но в принципе, если говорить серьезно, то, конечно, выбираю жизнь, хотя никогда работу свою я не подводил изза жизни. Даже в день похорон матери пришлось играть в спектакле «Большевики», поскольку в ту пору я был директором театра «Современник», на сцене которого шел этот спектакль.
— Если вы договариваетесь об участии в каком-либо проекте, на каком месте для вас деньги?
— Деньги для меня явно не на первом месте. Сначала смысл и художественная интересность, манкость того, что предлагается. И уже потом, когда я даю согласие на участие в том или ином проекте, договариваюсь о деньгах.
— Если бы ваши собственные дети совершили поступок, наказуемый по закону, — на чью сторону встали бы вы?
— Все-таки встал бы на сторону закона, хотя плакал бы, пытался бы выручить, но в рамках закона до самой последней черты.
— Какие роли даются труднее всего? Как удавалось сыграть женщину и какой опыт использовали для этого?
— Честно говоря, никакие роли мне трудно не давались, я люблю заниматься своей профессией, своим делом, и когда здоровье мне позволяет, делаю это радостно и даже, можно сказать, весело, вообще это веселенькая профессия. Никаких трудностей особых не испытываю и с большой долей юмора и даже сарказма отношусь к рассказам моих коллег о трудностях работы над ролями, о физических и психических осложнениях в этой работе. Женщину играть не менее сложно, чем мужчину. Никакой исключительной сложности воспроизведение женщины на сцене, да и в кино, не представляет. Если ты умеешь делать свое дело, то и женщину с легкостью можешь сыграть, да и стул тоже можешь сыграть.
— Влияют ли на принятие каждодневных решений общественное мнение или раскладка в СМИ?
— Нет, на меня не влияют. Для меня определяющими и диктующими являются интересы дела, которым я занимаюсь.
— Какую другую страну, кроме России, любите больше всего?
— Если говорить о душевной идентификации, наверное, это Финляндия. По той простой причине, что, будучи рожденным в Средней полосе России, на Средней Волге, в Саратове, где климат континентальный, даже резко-континентальный, и попав впервые лет в тридцать на Вологодчину, я понял, что душевно родом я оттуда. Бескрайняя зелень деревьев, ситцевое голубое небо, синяя или свинцовая вода и белый пароход, проходящий по этому квадрату просеки, по которому ты едешь на машине, это почти райская картина для меня. Я — отсюда родом. И несколько лет подряд работая в Финляндии, я испытывал абсолютно ту же тихую, нежную радость, растворялся в этом чуде и не мог никак наглядеться. Если же говорить о политкорректности, то в смысле терпимости — конечно, Англия.
— Где и когда вы учили английский? Что этот язык прибавил к вашей судьбе?
— Изучил я английский в школе. Я был влюблен в свою учительницу, и любовь вышла на последний рубеж. Когда я пытался что-то объяснять ей руками, то есть методом пластического наложения, она, желая дисциплинировать меня, постоянно повторяла: «Only in English» — «Только по-английски», что заставило меня изучить этот язык. Английский прибавил в моей судьбе многое. Практически после Второй мировой войны весь мир говорит по-английски. Я не могу сказать, что говорю свободно, вернее, говорю-то я свободно, но не все понимаю. Но все-таки знание языка — это крайне необходимая современному человеку особенность, актерам она вдвойне необходима. Владея языком, я за какие-то полчаса снюхался с серьезными мировыми звездами. Речь идет о моей последней работе в кино у режиссера Иштвана Сабо, которая называется «Taking sides».
— Знаю, что у вас очень развито понятие долга. При каких обстоятельствах оно сметается чувством?
— Я, пожалуй, только в любви чувство долга сметаю. Все остальное всегда выполняю, даже учитывая особенности, вытекающие из понятия долга.
— Как отдыхаете, расслабляетесь? Если не секрет, то где?
— Расслабляюсь я в постели или на сиденье автомобиля — очень люблю водить автомобиль, это занятие мне доставляет сплошное удовольствие, радость, особенно быстрая езда. Наверное, надо отослать интервьюера к Николаю Васильевичу Гоголю, у него все про это сказано: «Какой же русский не любит быстрой езды?» И чтение, конечно, одно из средств отдыха. Несколько книг, составляющих релаксацию души.
— Если вы видите дерущихся людей — вмешаетесь или предоставите им разбираться самим?
— Если будут обижать ребенка или женщину — вмешаюсь. А так, я вообще-то трус по натуре, постараюсь не вмешиваться.
— Владеете ли оружием? Довелось ли им пользоваться?
— Владею духовым оружием. Стреляю хорошо. Пользоваться боевым оружием доводилось только на съемках. Ощущение неприятное. Больно бьет в плечо. Хотя держать пистолет в руке — приятно. И на стрельбище стрелять — приятно. Для мужчины это, наверное, игра. А поскольку у меня в детстве не было игрушек, то иногда даю волю нереализованным желаниям.
— Что значит быть мужем молодой, красивой актрисы?
— То и значит — быть мужем молодой, красивой актрисы.
— Как разделяются сферы влияния в вашем доме? Во МХАТе? В «Табакерке»? Чья верхняя? Выбираете единоначалие или коллегиальность?
— Всегда — единоначалие, кроме дома. Просвещенный абсолютизм — это правильная форма правления. Дома, конечно, главой является Марина.
— Любите ли играть: на бегах? в рулетку? в карты? на бильярде и т.д.? Как ведете себя, если проигрываете, или иначе — умеете ли проигрывать?
— Да, умею. Проигрываю регулярно. На бегах играть не люблю, в рулетку — умеренно, в карты — не очень. На бильярде вообще не играю. Работая в странах, где русский язык не является вторым, я имею в виду Венгрию или Финляндию, вынужден был играть с автоматами, потому что, работая дважды в день, очень устаешь, после второй репетиции особенно. Трудно бывает заснуть, а проиграешь какое-то количество денег, и спишь хорошо.
2007

---