26 мая 2014

---

Источник: М24.ru

В "Гоголь-центре" прошла встреча с Зоей Богуславской

В "Гоголь-центре" прошла встреча с Зоей Богуславской

26 мая писательница Зоя Богуславская встретилась с поклонниками в "Гоголь-центре". Зоя Богуславская общалась с уникальными личностями –Вольфом Мессингом и Вангой, Лилей Брик и Владимиром Высоцким. Сама же Богуславская – прозаик, эссеист, автор различных культурных проектов. Многие из ее произведений писательницы переведены не только на английский, но также на французский, итальянский, японский и другие языки. Прямую трансляцию провело сетевое издание M24.ru. Приводим полную текстовую версию прошедшей встречи.

Почти полвека Богуславская прожила в браке с поэтом Андреем Вознесенским. В 2011 году она учредила Независимый благотворительный фонд имени Вознесенского и стала его председателем.

Ведущий вечера - Кирилл Серебренников, модератор встречи - театральный критик Алла Шендерова.

Серебренников: Я Зою Борисовну знаю не так уж давно, и для меня это очень долгое время был человек, находящийся от меня на достаточно серьезной, временной имеется в виду, дистанции, не возрастной, а временной, то есть она для меня относилась к эпохе, которую я, безусловно, уважаю. Она связана с именем поэта Андрея Вознесенского, я понимал, что Зоя Борисовна является частью этой вселенной, она является частью этой эпохи, ее голосом она в какой-то момент начала звучать. Но ничего личного, никаких личных пересечений у нас достаточно долго не было.

Первый раз мы с ней встретились, когда мы затеяли в Политехническом музее, в этой знаменитой аудитории, поэтический вечер. Это был фестиваль "Территория", практически десять лет назад, и придумали, что надо бы в Москве вернуть традицию поэтических вечеров. Придумали сделать современную поэзию, чтобы современные хорошие молодые артисты прочитали хороших современных поэтов, таким образом, продолжить традиции шестидесятников, которые в этом зале читали свои замечательные тексты. Что мы, разумеется, не можем помнить живьем, мы помним по фильму Хуциева. И была идея, чтобы вошел в эту аудиторию Андрей Андреевич Вознесенский.

Именно тогда я первый раз позвонил по телефону, который мне нашли. Позвонил, услышал голос, который меня очень строго расспросил, что, как, куда, каким образом. И я был удивлен, что в результате моего рассказа голос остался удовлетворен и сказал: "Хорошо, мы придем". Андрей Андреевич к тому времени очень серьезно болел, но ни разу, ни в одной интонации, ни в одной реплике Зоя Борисовна не сказала, что "знаете, Андрей Андреевич болен". Он никогда не был болен, он всегда был готов участвовать в чем-то интересном и хорошем.

И я, наверное, никогда не забуду вечер этот на фестивале "Территория" в Политехническом, когда я по бумажке, закадровым таким голосом, прочитал стихотворение Вознесенского "В Политехническом, в Политехническом", и в конце этого стихотворения открылась дверь, и Зоя Борисовна и Андрей Андреевич вошли в зал. Это было невероятно: зал встал, это была, я не знаю, десятиминутная стоячая овация. Для меня было удивительно, откуда люди, совсем молодые, откуда взялась энергия для этих аплодисментов, откуда это все взялось.

И вот с этого момента, с этого вечера, который прошел невероятно удачно, и именно по результату этого вечера Зоя Борисовна сделала строжайший и очень серьезный анализ всех поэтических текстов, всех выступлений молодых актеров, молодых поэтов. Я понял, что эта женщина абсолютно удивительна и уникальна.

Следующим шагом знакомства с ней было общение по поводу "Триумфа", я выступал на нескольких вечерах, потому что получил эту премию (тогда ее еще выдавали), а совершенно не случайно, это уже было недавно, мне в руки попал многосерийный документальный фильм "Андрей и Зоя", снятый "Авторским телевидением".

И вот тут произошла какая-то, для меня удивительная, вещь: мне открылся совершенно другой человек. Не строгая женщина-литературовед, тончайший знаток литературы, хозяйка серьезной премии, такой менеджер, мне открылась женщина: удивительная, манкая, умная. Женщина, которую сегодня, конечно, можно назвать, знаете, "мечта поэта", но это была именно мечта... может быть, мечта любого мужчины. Такой прекрасной, такой обаятельной, умной, тонкой и чудесной она мне показалась. Я тут же об этом ей сообщил, и именно тогда придумали сделать совместный вечер. И у нас уже несколько проектов сделано с Фондом Андрея Вознесенского.

Я просто хочу сказать, что это не только по работе, но это, конечно, еще что-то личное, так же, каким личным будет сегодняшний вечер, он называется "Зоя Богуславская без купюр". Это будет, надеюсь, монолог удивительной женщины, потрясающего публициста, писателя, уникальной личности – Зои Борисовны Богуславской.

Зоя Борисовна, мы поменяли мизансцену, мы решили, чтобы вы сидели в центре, и монолог от вас. Но если у зрителей наших будет желание задавать вопросы, вы пишите записки, приносите нам, сюда, с Аллой. Любые, провокационные. У нас несколько есть вопросов, заданных нашими зрителями по Интернету, через сайты. Мы сбоку будем слушать вас, и наше модерирование будет заключено в том, что мы будем вам передавать микрофоны, если в какой-то момент Зоя Борисовна захочет с вами поговорить, вы тогда поднимаете руку – мы подходим с микрофонами.

Договорились? Спасибо.

Дальше, Зоя Борисовна, вот вам микрофон, и в полном вашем распоряжении "Гоголь-центр". Спасибо.

Богуславская: Спасибо. Я, к сожалению, не слышала, что говорил Кирилл, но уверена, что он меня не очень ругал. С чего начнем?

Шендерова: Может быть, видео, Зоя Борисовна?

Богуславская: Как скажете.

Шендерова: Давайте видео.

Богуславская: Я не режиссер.

Шендерова: У нас маленький фрагмент передачи канала "Культура".

(Просмотр видеоролика.)

Серебренников: Зоя Борисовна, вечер наш называется "Без купюр", значит ли это, что до этого было много купюр в том, что вы говорили? И значит ли это, что вы сегодня расскажете нечто такое, что никогда не рассказывали?

Богуславская: Знаете, могу сказать одну вещь. Одна из особенностей моей натуры, не самая лучшая, что я ничего не умею повторять. Я не стала, кстати, актрисой… Я как-то шла мимо Малого театра и увидела объявление, что берут, не помню, вспомогательный состав или какой-то. И я из озорства, поскольку правильно сказал мой сын, что я сама хулиганка была всегда, я вошла, показалась, и с изумлением увидела на другой день, что я вывешена в списках принятых. Это было противоречие, разрывавшее мою душу, но когда я подумала, что каждый день вечером это я говорю в театре, напрасно я должна говорить один и тот же текст одной роли, то я поняла, что не буду актрисой никогда.

И так и в жизни. Вот когда Кирилл Семенович меня спрашивает, говорила ли я вот все, что я сегодня вам буду говорить, я, во-первых, не помню потом, что я говорила, а во-вторых, я никогда не повторяю, я говорю то, что я сегодня думаю.

Без купюр – это потому, что в моей жизни были, конечно, периоды, когда, как бы сказать, отсутствие купюры вело к очень тяжелым обстоятельствам – репрессии, посадки. Очень много моих друзей репрессировали или их родителей. Так что даже встреча, предположим, с Вангой, с Мессингом – это было опасно.

Скажу вам одну вещь. У нас был Набоков дома, поскольку мы его привезли, и вдруг мы узнаем, что одного мальчика, которому я дала почитать Набокова, его арестовали и изъяли книгу Набокова. Это не была "Лолита", это было "Приглашение на казнь" или "Камера обскура" – не помню, что. И мы побежали его выручать.

Я просто говорю вам, что такое топкое время. Не только страшное было. И вот через эти годы я прошла. Так же, как я прошла через годы, но сейчас не буду к этому возвращаться, потому что бесконечно показывали, и в фильме четырехсерийном, то, как Хрущев кричал на Андрея Андреевича Вознесенского. Сейчас это кажется – ну, покричал, а тогда у нас, как бы сказать, самодержцы были, очень всесильные люди, и когда он говорил: "Вон, господин Вознесенский, из Советского Союза! Паспорт вам выпишет Шелепин", – это значило, что паспорт выпишут завтра.

Для Андрея Андреевича расстаться с Россией было так же невозможно, как расстаться со способностью писать стихи. Он так был создан. Я не говорю, хорошо это или плохо, патриотизм или нет. Он был создан из русского языка, русского воображения, русских метафор, и так далее, и так далее. Хотя он владел английским так же, как русским.

Если вы помните его стихи "Елена Сергеевна" – это была его первая любовь, его учительница английского языка. И чтобы понравиться ей, он учил английский так, чтобы превосходить всех других. И действительно, когда он первый раз приехал в Англию, у него был вечер, он был совсем молоденький, то "Times" написала, что "у этого русского поэта произношение оксфордское". Это был высший комплимент.

Ответила?

Серебренников: Ну еще бы. Конечно. Я думал, что вы скажете "Без купюр – без денег".

Богуславская: Без купюр – скажу так, как было. Без вранья.

Серебренников: Хорошо. Тогда дальше – что считаете нужным.

Богуславская: Я слушаю. Что-нибудь еще? Уже пойдем по запискам?

Серебренников: Нет, может быть, вы что-то расскажете сначала? Что вас волнует, что вас интересует на сегодняшний день. Вот какая сегодня Зоя Богуславская.

Богуславская: Меня всегда интересует, как вам сказать, происходят ли события, улучшающие нашу жизнь. Вот, собственно, идея, если бы мне сказали, национальная, я бы ответила: "Национальная идея в улучшении качества (не уровня даже, а качества) жизни". Получает ли человек ту совокупность идей, событий искусства, которые он должен был бы получить, если бы все было нормально. Вот это и есть идея моя главная, и я пытаюсь этому способствовать, когда я продолжаю дело искусства в виде премии "Парабола".

Кстати сказать, вот сидит человек, который не далее как при открытии Фонда Вознесенского и премии "Парабола" среди первой четверки получил. Значит, вы понимаете, как тесно мы были связаны внутренне, если не только я… Я не говорю, кто выдвинул, мы не говорим никогда, у нас тайное выдвижение, но он получил то абсолютное большинство голосов тайных, при котором это было. Вот это один из стимулов создания фонда, создания премии.

Потому что, конечно, не скрою от вас, что за 18-летнее участие, я создала и проект, и всю премию "Триумф", и Фонда "Триумф", и возможно при финансовой поддержке было делать очень многое, вы сейчас насчитаете, может быть, более 100 человек, из них минимум 60-70 молодых, для которых эта премия стала решающей в их самоосуществлении.

Вся сегодняшняя молодежь, которая стала так называемыми звездами, как и многие, я ненавижу это слово – личностями, скажем, художественного уровня большого, – это все молодые лауреаты "Триумфа". Вот кого ни назовете. Кроме только что вошедших.

Так что, отвечая на ваш вопрос, повторяю, для меня гораздо важнее, как вам сказать, климат творческий, в котором я существую. И благодаря сегодняшней молодой режиссуре, благодаря тому, что какие-то одаренности осуществляются, и их искусство становится предметом не только зрелищным, но и влияет на атмосферу и на других людей, это, собственно, и есть цель моей жизни. Если, конечно, помнить о том, что у меня всегда была счастливая семья, что у меня сын, который сейчас занимается и занимался высокими технологиями, Интернетом, и в частности "Рунет" – это его компания, и он сам – учредитель фонда, хотя, конечно, художественной частью занимаюсь я. Леонид Богуславский.

Серебренников: Зоя Борисовна, а вы помните Зою Богуславскую 50-х годов, 60-х, 70-х? Эти люди друг от друга отличаются?

Богуславская: Время настолько поменялось, Кирилл, что вы даже не поверите. Вы можете поверить, если вы кусочек застали. Это абсолютно другое время. Вы знаете, я прожила очень долгую жизнь, и при мне сменилось много эпох, хотя это все вместилось в десятилетия, но это были разные эпохи.

Вы понимаете, что 30-е годы, когда протекало мое детство, – одна эпоха. Отечественная война – это совсем другая эпоха. Если говорить о солидарности и патриотизме, в том понимании, в котором я это вижу, то это самый безусловный период – это была, конечно, война, как это ни странно, Отечественная. Где абсолютно все соединения военные были из людей совершенно разных национальностей, где не было никаких инородцев, а были все русские, советские, и где мог узбекский человек или еврейский отдать свою жизнь ровно так же за своего товарища по роте, вытащить его.

Я застала это. Может быть, если вы читали или видели фильм, то вы уже об этом знаете, что я застала войну, когда я была в восьмом-девятом классе, и мою мать эвакуировали вместе с госпиталем военным, поскольку она заведовала отделением тяжелораненых. И переместились мы в Томск. И туда же переместилось потом тяжелое машиностроение, где был профессор – мой отец, преподавал. Вот так мы там оказались всей семьей.

И поскольку меня не пустили на фронт – малолетку, которая, естественно, просилась, – то я окончила скоротечные курсы медсестер и нанялась ночной медсестрой в тот госпиталь, который был поблизости от матери. И надо сказать, та прививка сочувствия, сострадания и понимания людей, которую я получила в этом раннем возрасте, она в какой-то мере повлияла на всю мою жизнь. Может быть, если вы это не знаете, я вам скажу, что, например, у меня был один больной – без рук, без ног. Необыкновенной красоты голова, просто хоть лепи, а госпиталь у нас был для тех тяжелораненых, которые необратимы и не могут быть возвращены на фронт, поскольку они уже держать в руках ничего не могут. И вот он каждую ночь истязал меня с тем, что я должна, сегодня бы сказали, это эвтаназия, а тогда это было просто: "Усыпи меня, Зойка! Усыпи меня, я не буду жить все равно!" – он не мог влезть на подоконник, не мог взять веревку или что-то сделать – нет рук. Поэтому он был беспомощен. И это было для меня испытание серьезное. И главная его мечта была – чтобы не узнали дома. А дома у него были близнецы маленькие, вот он родил чуть не в 17 лет, и жена. И только бы жена не узнала, потому что он никогда не собирался возвращаться домой.

Просто одну из историй вам говорю. Но я, конечно, нашла эту жену, и она приехала. Она целовала все его культи, она рыдала. И она его увезла.

Я вам говорю, такие истории не остаются бесследно, тем более для совсем молодой девочки, которая сама еще ничего не видала, не было семьи, ничего.

И впоследствии такие вещи у меня происходили. Вот в машине едут двое, а на улице избивают ребенка. Один будет выпрыгивать, другой скажет: "Давай скорее, едем мимо". Вот я была из тех, которая выпрыгивала. Я лезла. Меня могли убить, зарезать, но я не могла слышать крик ребенка. Вот это неправильность моя, с моей точки зрения, она очень повлияла на мою жизнь и впоследствии.

Поэтому, может быть, я гораздо больше пытаюсь делать для чего-то, неизвестно, для чего, а не для себя лично. Очень много времени потеряла и в писании, и в выступлении, потому что мне главное – побежать на угол и помочь. Вот такая дурацкая натура.

- Зоя Борисовна, у меня есть вопрос, мой личный, среди тех людей, калейдоскопа великих лиц, которые вас окружали, кого вы выделяете? Кто повлиял больше всего на вас, может быть, в юности, потом в зрелости, и так далее?

Богуславская: Вопрос очень трудный, потому что действительно мне посчастливилось, уже вы знаете, наверное, встретить такое количество людей просто мирового уровня! Я не говорю про наших: жюри "Триумфа", лауреаты "Триумфа" – это же все были люди самого высокого таланта, достоинства. Поэтому через кого я только ни прошла, от Шнитке до актеров самых крупных, какие были на свете.

У нас создался "Триумф" – это был 1992 год. Вот надо брать все это. Но кроме того, вы же возьмите Запад, предположим: Барышников, Наталья Макарова, Лайза Минелли, Бриджит Бордо, Артур Миллер, вся история с Мэрилин Монро. Понимаете? Поэтому я очень на много вопросов умею отвечать и быть приемлемым рассказчиком – это потому, что я умею рассказывать о них.

Я уже не говорю, действительно, об уже поименованных Мессинге, Ванге и Джуне. Я у них, у всех троих, была медиумом. Это не просто, где-то я прочитала.

Поэтому сейчас, когда эти бесконечные фильмы, мне звонят, чтобы я говорила о Ванге, я сказала: "Я один раз рассказала вам, и вы из этого сделали бог весть что". Потому что они все равно делают по-своему, они не верят тому, что я рассказываю.

Серебренников: Может, вы нам расскажете про Вангу-то? Нам важно знать.

Богуславская: Да?

Серебренников: Конечно. И про Мессинга. Вообще, что там нам всем грозит?

Богуславская: Я вам сейчас скажу. Сейчас будет 16-серийный фильм, мне звонят, пока я отказалась, но, конечно, рухну и соглашусь, в конце концов. Я сказала так: "Покажите все, а я буду опровергать". До Ванги у меня все-таки был Мессинг, это вообще фантастическая история, с Мессингом.

Мы были теми же школьниками, когда вдруг в городе Томске увидели громадный плакат: "Чтение мыслей на расстоянии. Вольф Мессинг". Дворец культуры в Томске. И нас была стайка подруг, были мы все очень озорные, и это несмотря на войну, несмотря на все это, вот как парадоксально устроена жизнь, и мы все пошли. Пошли мы с одной целью – разоблачить этого человека, который, конечно, авантюрист, потому что никакие мысли на расстоянии не могут читаться ни при какой погоде. Абсолютно были в этом уверены. Я придумала (как всегда, хуже всех была) вывести на чистую воду его.

Значит, система была такая. На сцене сидели все лбы города: секретарь райкома, райисполкома, ученые главные города Томска. В президиум из зала поступали записки. Допустим: в первом ряду выньте кошелек, дайте 40 рублей такому-то в пятом ряду, и так далее. В президиуме это читали, а человека, написавшего записку, Мессинг вызывал, хотя он не говорил по-русски, там была ассистентка его, Аида, которая впоследствии стала его женой, он брал за руку этого человека, и тот мысленно эту записку диктовал. И он ее выполнял. А президиум проверял.

Я решила сделать чистый эксперимент, что я пошлю записку одну, а диктовать ему мысленно буду другое. Если он будет выполнять записку, значит, ему подсказывают, знаком или чем. А если он будет выполнять то, что я говорю, значит, действительно, осуществилось невероятное, и он умеет читать мысли. Ну, так и было. Вкратце было следующее. Как меня не линчевали, я не знаю, но нас всех пытались линчевать. Все произошло к моему изумлению.

У меня был мальчик, с которым я поссорилась в это время, я написала в президиум: "Снимите у какой-то девушки часы, переставьте их", – и так далее. А мысленно я диктовала следующее: "Подойдите к парню в третьем ряду, заставьте его выйти на сцену, сыграть "Лунную сонату" Бетховена, – я знала, что он умеет. – После чего подведите к девушке в таком-то ряду и познакомьте их", – неважно, что, текст я могу не помнить. Каково было мое полное обалдение и шок, когда он стал делать то, что я ему диктую.

Понимаете, что тут началось? Президиум стал орать: "Жулик!" Все вскочили с места. Это платный вечер, и на нем 10 тысяч человек. Сорванный вечер. Что такое? Я сказала: "Девки, давайте пойдем каяться". Мы выбежали на сцену этого дворца и покаялись.

И что тут началось! Мы были в нарядных каких-то платьицах, а на улице был 40-градусный мороз. Мы выскочили, в чем были, и просидели в соседнем парке при 40 градусах, пока не кончился вечер, потому нас готовы были растерзать. Вот такое издевательство. Я поняла, что над гением издевалась, и всю жизнь не могла себе простить этого.

С Вангой совершенно другой случай. Это я уже – взрослый человек. Мы с Андреем Андреевичем находимся в Болгарии. У меня в Болгарии вышла первая книжка на иностранном языке, она называлась "Транзитно", такая книжка у меня была и повесть. У Андрея Андреевича был свой большой вечер. Болгария обожала его. Потом Высоцкого туда привезли тоже, там вообще чуть не сломали им все здание. У меня было тоже какое-то скромное мое дело и, главное, представление этой книжки. Когда я приехала – мы, русские гости, болгары, конечно, с большим пиететом, – то меня председатель Союза писателей, замечательный поэт Любомир Левчев спросил: "Зоя, какую вам сделать программу?" Я ему сказала: "Я хочу увидеть Вангу". Он очень удивился, потому что, во-первых, Ванга была засекречена, никто ее никаким иностранцам не показывал. Они и сами пользовались ею, но они не выдавали, что бывают потусторонние какие-то мистические способности, но пользовались ею, и я уже знала. Я не буду про это очень долго, могу рассказывать три случая.

Когда мы поехали к ней, надо было ехать в шесть утра, потому что у нее дар кончался в восемь часов, меня предупредили. До этого надо было держать кусок сахара под подушкой, и ей этот сахар давать. Как она, причем здесь сахар? Я никогда у нее объяснить ничего не могла.

Рассказали мне две байки, могу быстро в двух словах сказать. Водитель Гоша, который меня вез 300 километров в эту деревню Петрич на границе Югославии и Болгарии. Там в дикой нищете была Ванга, у нее еще не было ничего, когда я была, за что она меня долго потом помнила и передавала мне приветы, потому что я видела эти все условия. Потом ей дали богатый дом, вокруг нее уже были помощники, которые сейчас вещают от ее имени все, что хотят, в этих фильмах. В общем, по дороге водитель мне рассказал, как начался ее дар. Ведь она же была найдена в лесу ослепшей, она слепая, Ванга, потому что была молния, ее нашли с глазами, засыпанными песком, потому что она упала в песок, рядом была просека какая-то в лесу. Потом эти глаза уже не вылечили, она получила вот такой дар. Я не могу вам ничего сказать, как бы это мне было просто рассказано. Но ее посчитали за ведьму и хотели уничтожить еще в те времена, досоветские. За ней послали полицая, а ей было 18, что ли, лет или 15, когда это случилось, и сказали: "Ведьма, ведьма, она все рассказывает, она предсказывает. Надо ее посадить, она мутит население". Он пришел к ней, она сказала: "Служивый, для чего ты хочешь забрать меня и посадить, когда у тебя ребенок тонет в колодце, трехлетний ребенок. Беги домой, не успеешь!" Он сказал: "А, не вешай мне лапшу на уши. Ты давай, собирайся". Она сказала: "Я никуда не уйду, я слепая. Беги скорей!" Он прибежал, и ребенок погиб. Вот так, он пришел в полицию и сказал: "Я никогда в жизни не буду ее никуда брать, потому что если бы я был умнее и толковее…" – и так далее. И таких историй очень много.

Это когда она совсем молоденькая, но есть и во взрослом состоянии, когда потеряли секретные документы, которые не могли найти, пришел к Ванге какой-то очень большой чиновник, и она сказала: "Ты раскрой окно, они на дереве висят", – и он нашел. Я не буду эти байки рассказывать, потому что они займут весь вечер.

Шендерова: Зоя Борисовна, простите, что вам сказала Ванга, или нельзя это спрашивать?

Богуславская: Какие хитрые!

Серебренников: Без купюр же у нас тут.

Богуславская: Она много рассказывала. Я могу только одну историю рассказать, связанную с Андреем Андреевичем, поскольку он вас интересует. Она мне сказала самое первое: "Ты очень счастлива замужем. У тебя не первый муж". Она не назвала ни разу ни имя, ни фамилию, ни поэт, ничего, она говорила "муж". "Вы – счастливая семья. У тебя и у него живы родители". Потом она остановилась, сказала: "Его отец болен на голову и на ноги". Мы приехали, не буду говорить вам все другие вопросы, там есть гораздо более существенные, но одно скажу, она сказала: "Никогда не расстраивайся, что у тебя там".

Я уехала в Болгарию, это меня пустили впервые за границу после поручительства, потому что я подписывала письма и за Синявского, и Даниэля, и Бродского – все письма, которые свидетельствовали о том, что за художественное творчество уголовной ответственности быть не может, поэтому я была как бы немножечко подпорченная. Но я обладала позитивным характером всю жизнь и чувством юмора, поэтому, несмотря на это, многое мне позволяли. Как-то я ни на что не жалуюсь в жизни. А тут она сказала, что "не расстраивайся, ты будешь очень счастлива в работе, ты пересечешь океан и будешь за океаном тоже известна". Когда она это сказала, для меня это было все равно, что я в два дня выучу санскрит или китайский язык. Я только улыбнулась. Но, правда, через полтора года я была уже почетным ученым Колумбийского университета, лучшего университета, и писала книгу "Американки". Вот она угадала. Очень много такого происходило, но я считаю, что вам уже про это много рассказала.

И Джуну я знала хорошо. Джуна почти всех наших поэтов, начиная от Роберта Рождественского, Белого, всех она лечила. У нее, безусловно, очень значительный был дар, но он ограничивался тем, что она умела вылечить органы, которые были с воспалительным процессом связаны, поэтому она не брала никогда раковых больных и не могла починить какую-то конечность. Она могла только это, но это было многое.

Серебренников: Спасибо.

Продолжение>>